Мир фантазий в вашем доме

В пору моего детства входившие в градостроительную моду многоэтажные кирпичные дома имели большие, но довольно уютные дворы, которые, как и квартиры в таких домах, назывались коммунальными. Здесь был свой - коллективный, но обособленный от всей остальной улицы мир. Кусты и деревья вдоль пешеходных дорожек, посаженные самими жильцами, укрывали от летнего зноя дворовых кумушек и солидных немногословных соседей, любивших посидеть на скамьях возле удобных столиков, врытых в землю собственными руками. Женщины в таких дворах были сплошь рукодельницы: шили, вязали да вышивали, причем только для себя и никогда - на продажу. Мужчины, по-моему, все были книгочеями и умельцами. В нашем тридцатиквартирном пятиэтажном госбанковском доме на углу свердловских улиц Сакко и Ванцетти и Всевобуча (теперь улица Попова) кто только не жил: профессиональный борец, скрипач, поэт, живописец, драматический тенор, танцор-чечеточник и множество банковских служащих. В свободное время каждый из них что-то изобретал или создавал, а приходило время - выносил во двор для общего обозрения. Такие показы бывали часто в нашем дворе, и нам, мальчишкам, они до сих пор памятны, словно праздник.

Помню, счетовод с первого этажа поразил нас роскошной люстрой из плексигласа. Когда в центре люстры загоралась лампочка, система подвесок начинала искриться, вспыхивать блестками и светиться изнутри, словно в каждой крученой и полированной палочке плекса зажигался свой огонек. Юрисконсульт из среднего подъезда демонстрировал хитроумную дверную защелку на пружинах. Ее нельзя было открыть, не зная секрета, который при необходимости мог изменяться хозяином.

Неудержимый восторг всех обитателей двора вызвал автомобиль. С виду это был настоящий "форд", но только маленький, для двух пассажиров. По бокам дверцы, сзади гармошка тента, легко натягивавшегося во время дождя. Вместо мотора - две пары педалей на коленчатом валу. Когда водитель и пассажир дружно нажимали на них, "фордик" стремительно мчался вперед на деревянных колесах. Эту роскошную движущуюся игрушку сделал для своего младшего сына Вовки тихий и незаметный Александр Флегонтьевич, работник ипподрома. Мужики, собравшиеся у подъезда рассмотреть диковинный "педальник", сразу засомневались насчет колес: дескать, выпилены из кругляша, тяжеловаты и быстро растрескаются. И Александр Флегонтьевич, ероша Вовкины белые волосы, объяснял, что главное, по его разумению, дать пацанам затравку, а дальше пускай сами думают, как улучшить автомобиль "своею собственной рукой". Он был прав. Десятилетний Вовка и мы, его приятели, - все были заинтересованы в том, чтобы "форд" возил нас как можно дольше. В соседнем дворе работала детская техническая станция. Там изладили мы первую замену вышедшим из строя колесам, и деревянный автомобиль хорошо послужил всей дворовой ватаге.

Делать все собственными руками было, по-моему, тогда общим правилом. И не случайно, наверное, в рядовом коммунальном дворе между конторскими, не привыкшими к физической тяжелой работе служащими, так ценились и уважались изобретательность и умелость крепких мозолистых рук. Мы даже гордились своими молодыми мозолями. "А ну-ка, покажи ладонь", - задиристо говорили мы друг другу и разжимали кулак, показывая янтарные уплотнения кожи на подушечках у основания пальцев. Рабочая ладонь, пролетарские мозоли - они были нашим пропуском в мир взрослых, в общество тружеников. Помню, очень гордился первым приглашением соседей пробить в кирпичной стене отверстия для занавесей, врезать дверной замок, подогнать створки оконных рам. И эта гордость тогда не позволила принять плату за добросовестный труд. Может быть, оттого и запомнилась давняя эта работа, что была не халтурой ради насыщения утробы, а высоким ритуалом человеческой взаимопомощи.

В других дворах нашей старой улицы жили умельцы не хуже, а в городе вообще были непревзойденные мастера, но со временем и те и другие вынуждены были поостеречься. Демонстрировать на людях свой талант становилось небезопасно: появился риск быть привлеченным к ответу по статье о частном предпринимательстве. Потом настало время, когда изготовление любых поделок приравнивалось к незаконному занятию запрещенным промыслом.

Вскоре после окончания Свердловского юридического института я работал в Верх-Исетском районном отделе милиции. В начале шестидесятых местные власти активно проводили в жизнь законодательство о борьбе с тунеядцами. Газеты пестрели обвинениями против "захребетников" - людей, которые, по мнению авторов публикаций, злостно паразитировали на теле общества. Прокурор и начальник районной милиции получили райкомовскую разнарядку - оформить материал на самого махрового тунеядца в заводском поселке, чтобы провести громкий судебный процесс с конфискацией хорошего жилого дома и надворных построек. Нужно было убедительно показать городу, что закон о борьбе с тунеядством работает в Верх-Исетском районе. Вскоре участковый подобрал подходящую кандидатуру. То был довольно крепкий еще мужик лет пятидесяти, отработавший льготный минимум, но не достигший пенсионного возраста; он уже несколько лет нигде не работал, жил с семьей в добротном собственном доме. Заключал какие-то соглашения со зверосовхозом на откорм лисиц и сдачу шкурок, но толком все это не оформил. И вот он доставлен в милицию по подозрению в тунеядстве и занятии запрещенным промыслом. О тех крутых временах рассказывал мне народный мастер художественной резьбы по дереву Ипполит Ужкурнис: "Чтобы получить разрешение на творческий труд, нужно было закончить специальное учебное заведение, а к нашему брату закон был суров - если найдут дома у тебя стружку, то с самого такую снимут, не захочешь больше строгать!"

А здесь в Верх-Исетском районе нашли не стружку, а лисью шкурку. Тотчас возбудили уголовное дело, описали дом и остальное имущество. В старинном особняке бывшего полицейского участка за огромным столом, покрытым зеленым сукном, топорщилась остроголовая фигурка прокурора района. Он уже ознакомился с собранными материалами и, как прокурор, не мог оставаться равнодушным к факту существования тунеядства - отвратительного явления во вверенном ему районе. Яркий свет падал на его бледное разгневанное лицо. Напротив и чуть поодаль лицом к прокурору сидел доставленный, сминавший в руках старую кепку. Здесь же, в кабинете, находились начальник милиции с помощниками. Был среди них и я - по долгу службы. Разговор с расстроенным и изрядно напуганным "тунеядцем" прокурор начал с того, что выразил негодование по поводу образа жизни своего собеседника. Тот возразил, сказав, что работает на усадебном участке по двенадцать часов в день. Конечно, это вызвало улыбки присутствующих. И прокурор тотчас перешел в наступление:

- Ваша работа не составляет общественно полезного труда. Или вы этого не понимаете?..

Он удивленно развел руками и положил их перед собой на зеленое сукно стола. Узкие, с желтоватой и нежной кожей ладошки напоминали два опавших осенних листа.

- Не понимаю и не пойму никогда, - ответил задержанный, засовывая в карман мятую кепку. Он привстал и, перегнувшись через поле стола, выложил к прокурорским рукам свои бурые, изъеденные землей и растрескавшиеся ладони, сплошь покрытые уродливыми буграми темно-коричневых грубых мозолей.

- Не пойму, пока мне не объяснят, какие из этих двух пар рабочие руки...

Мы как завороженные глядели на эти разные ладони, лежавшие неподвижно на зеленом сукне. Некоторое время оторопело смотрел и сам прокурор. Но потом он быстро спрятал свои под столешницу.

Задержанного увели. Разнарядка была выполнена. Но у всех, кто находился тогда в кабинете, натруженные руки зверовода не шли из головы. К счастью, кампания та длилась недолго, сама себя изжила. Но она оставила пагубный след не только в памяти или душах людей. Как и все аналогичные кампанейские "начинания" той поры, она способствовала закреплению в самом образе нашей общественной жизни разрушительного стереотипа бездуховности, уценке созидательного порыва, сердечной глухонемоте, утрате традиций бескорыстного и ответственного труда.

Возьмем хотя бы то, что ближе всего каждому человеку, - жилищное строительство. Сколько фельетонов в прессе на этот счет можно вспомнить! Однажды мне довелось присутствовать на заседании парткома одного из крупных учреждений Свердловска, когда там рассматривался вопрос о качестве жилых домов, возведенных отделом капитального строительства и подчиненным ему строительно-монтажным управлением. Комиссия приняла дома с оценкой "хорошо", но жить в них было нельзя. Список недоделок потрясал не столько объемом, сколько своим содержанием: не держалась штукатурка на стенах, батареи центрального отопления без прокладок не отвечали назначению, а несмонтированные канализационные сливы лишь имитировали наличие канализации. Полы в комнатах были настланы только наполовину. Там, куда не ступала нога членов комиссии, от стен к крайним половицам протянулась схваченная на клей и выкрашенная под цвет пола рулонная бумага обоев. Все эти "недоделки" казались выдуманным кошмаром, но они тем не менее существовали и ложились в обоснование суровых партийных взысканий, вынесенных руководителям строительной организации. Потом, конечно, достроили, все переделали, и люди живут в этих домах и поныне.

Впрочем, бывали и более невероятные случаи. В те же достопамятные годы мой бывший сослуживец, получив ордер на новую квартиру, так и не нашел дома, принятого комиссией на "отлично". Не обнаружили его и остальные очередники, потому что дом... не был еще построен. Сегодня мы вспоминаем такие события, словно дурной кинофильм, как будто они происходили не с нами, потому что теперь, как мы смеем надеяться, подобное не может случиться.

Надеяться нужно, даже необходимо, но при этом не следует забывать о народной мудрости, советующей "самому не плошать".

И когда жизнь побуждает задуматься над тем, как бы не оплошать, устраивая, например, своими руками собственный семейный очаг, я непременно мыслями возвращаюсь к задорным умельцам из старого коммунального двора - к тем, кто был родом из моего детства, вспоминаю свою самую первую водяную мозоль и не отвожу больше мысленного взгляда от чудовищно мозолистых рук того работяги из заводских "тунеядцев", не оробевшего перед райпрокурором.

Уют в типовой городской квартире - пока не очень привычное сочетание слов. Ведь при нынешнем качестве жилищного строительства новосел чаще вынужден думать об устранении недоделок, чем об уюте. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают. И это вполне объяснимо: извечно стремление человека, где бы он ни жил, ни находился, устраиваться удобно, красиво, со вкусом. В конечном же счете тепло домашнего очага приносит не только радость семье и удовлетворение хозяину. Оказывается, тепло это - категория экономическая. Ученые выяснили, что труженик, обойденный домашним уютом, уступает на производстве напарникам, которых после трудовой смены ждут ухоженные квартиры.

Есть и другой взгляд на проблему: уют стоит денег, а их не всегда хватает. Сказано, конечно, не без резона, но я знаю немало людей, которые делают (именно делают!) домашний комфорт практически без затрат - своими руками, легко и изобретательно. Например, обыкновенный конторский служащий Владимир Иванович Волегов. Прихожая в его квартире скромна, но незабываема. На стене зеркало в резном наличнике по мотивам старинных екатеринбургских домов. Обвязка рамы, то есть ее прямоугольная основа, изготовлена из сосновой доски, а резные украшения - из мягкой липовой древесины. Ими щедро покрыты фронтон, боковинки и "подоконная", а в данном случае подзеркальная доска этого необычного наличника в интерьере. Доску для столь симпатичного изделия хозяин подобрал в грязи на обочине дороги. Три дня ходил мимо нее с работы и на работу - наконец жалко стало брошенного обрезка. Занес в подъезд, прислонил к стене в тамбуре за входной дверью. Через недельку сбил высохшую грязь, перенес доску в квартиру, а когда дерево окончательно просохло, приступил к работе.

Таких домашних умельцев немало. Они не пройдут равнодушно мимо разломанного ящика от упаковки мебели, если он выброшен даже в самую непредставительную часть двора - к контейнерной площадке с бытовыми отходами. У таких упаковок рейки до двух метров длиной, довольно широкие и толщиной полтора-два сантиметра. Что еще лучше искать для домашних декоративных поделок!

...У В. И. Волегова под описанным уже зеркалом вдоль стены установлены тумба для телефона и ящик для обуви. Естественный цвет дерева здесь, в прихожей, гармонирует с бежевым колером стен. На противоположной от зеркала стене в раме, украшенной резьбой по дубу, хорошо смотрится нарядный большой календарь. Под потолком горит фонарь "летучая мышь" в когтистых лапах деревянного Змея Горыныча. В сказочном, непривычном для глаза художественном светильнике узнаем, приглядевшись, баумгартеновского дракона из скульптурного оформления чугунного Каслинского павильона, установленного в фойе Свердловского музея изобразительных искусств. Совершенно неожиданная встреча! В волеговской квартире сегодня живет-поживает под потолком и даже поддерживает уютный огонь очага крылатый змей, вызывавший симпатии парижан на Всемирной выставке 1900 года, ставшей триумфом декоративного искусства. Не скрыта ли за всем этим какая-то семейная легенда или секрет мастера, создавшего редкий и безусловно оригинальный светильник? Оказывается, есть и секрет, и легенда.

Российское горное ведомство, планируя свое участие во Всемирной выставке в Париже, намеченной на рубеже XIX и XX столетий, предложило архитектору Евгению Баумгартену, которому тогда едва исполнилось 42 года, разработать проект основного выставочного экспоната России - ажурного чугунного павильона. Когда проект был готов, в дело вступили мастеровитые каслинские модельщики. Опытнейшим из них слыл Кузьма Дмитриевич Тарасов, бывший всего на три года старше приглашенного архитектора, но уже участвовавший в создании и монтаже художественного чугунного павильона для Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде в 1896 году.

- Кузьма Тарасов был свояком моему деду Данилу Терентьевичу Волегову, - объяснил хозяин квартиры, - его рукам принадлежит, рассказывали, большая часть деревянных моделей, использованных при отливке последнего каслинского павильона.

Владимир Иванович в детстве любил наблюдать за работой обоих дедов - Кузьмы и Данила. И теперь, украшая свой дом, он возвращается к их - лучших каслинских столяров и модельщиков - поделкам. Исследователь каслинского художественного чугуна И. М. Пешкова в книге "Искусство каслинских мастеров", выпущенной Южно-Уральским книжным издательством в 1983 году, писала: "Когда павильон попал в Уральский областной краеведческий музей и потребовалось провести его восстановление, из Каслей был приглашен опытный, квалифицированный мастер. Это был Кузьма Дмитриевич Тарасов". Давно умер старый каслинский мастер, а его внучатый племянник возвращается к художественному, наследию, касается мозолистыми руками инструментов, которые перешли к нему по наследству, воссоздает полузабытые формы прославленного изделия, получившего "Гран-при" - высшую награду парижской выставки на заре века...

Как все современные типовые жилища, его квартира тесновата. Но свободно витает в ней дух творчества. На каждом шагу замечаешь, что живет здесь умелец, привыкший все делать своими руками. В коридоре над ванной комнатой и туалетом прилажены антресоли - потолочные шкафы для хозяйственных мелочей. Их дверцы сделаны с отменным художественным вкусом. Щит каждой створки набран из сосновых сучковатых реек, предварительно распиленных вдоль, как это делают камнерезы, выявляя прелесть симметричного рисунка в сочетании половинок при обработке неказистого на вид материала. Декоративные накладки у шарнирных петель на антресолях отлиты самим хозяином из легкоплавкого металла по придуманной им же модели.

Все продумано и на кухне: мойка, столик, выдвижной удобный мусоросборник размещены рационально, как бы подчиняясь технологической схеме приготовления пищи и уборки отходов. Стена над обеденным столом занята деревянной кухонной утварью из красного бука - набором из трех очень нужных предметов: разделочной доски, мерной ложки и деревянной лопаточки в форме вилки для сковород и жаровен с тонким антипригарным покрытием.

Здесь же оригинальный стенной навесной шкафчик с застекленной серединкой и двумя гнутыми дверками по бокам, эффектно облицованными розовой берестой. Ведь у бересты две стороны: белая с лица и розовая с изнанки, хотя чаще эта, вторая, бывает желтоватой и кремовой. Береста - замечательный отделочный материал с ценными декоративными качествами. В Краснотурьинске - городе на севере Свердловской области - тридцатисемилетний Андрей Эрнестович Галлер широко и умело использует ее для отделки художественных изделий из дерева, причем его береста настолько декоративна и выразительна, что дает возможность мастеру создавать ювелирные украшения для взыскательных женщин.

И в доме Волегова бересте отдано почетное место: в центральной части кухонного шкафчика за стеклом - между облицованными розовой берестой горбатыми дверками - в два яруса выстроились на полках берестяные туески для специй, тоже сделанные руками хозяина. Все просто и очень красиво, а главное - удобство хозяйке.

В жилой комнате со стен глядят вырезанные той же, легкой на работу, рукой Сатир, Мефистофель и Рыцарь Печального Образа. И здесь же привлекает внимание необычное кресло в "русском вкусе" - с подлокотниками в виде плотничьих топоров, с рукавицами, "брошенными" на заднюю кромку сидения, и упряжной дугой, поставленной так, что она одновременно служит спинкой и передними ножками. На дуге славянской вязью вырезаны слова: "Присядь, уставший!" Впервые подобное дубовое кресло было выставлено резчиком В. П. Шутовым на Всероссийской выставке 1870 года. Надпись на дуге была: "Тишь едешь, дальше будешь". В разное время автор включал в композицию своего оригинального кресла кнут, рукавицы, лапти, кушак или балалайку. Теперь такие экспонаты можно увидеть, пожалуй, только в музейных запасниках.

Свой экземпляр Владимир Иванович Волегов из-за невозможности достать дубовые доски делал "по безотходной технологии" - из старых дубовых шкафов и стульев, списанных и сданных учреждениями на комиссию по совершенно символическим ценам. Помню, сам купил для него в комиссионке пару конторских дубовых стульев всего лишь за рубль. Волегов обходился со всей этой рухлядью легко и свободно: пилил, отфуговывал, склеивал. Не сразу увидишь, что великолепное дубовое кресло "Присядь, уставший!" собрано из составных частей - настолько умело, точно и незаметно сплочены и подогнаны детали. Так и хочется последовать приглашению, врезанному стамеской в орнамент дуги, и устроиться поуютней в замечательном семейном кресле "русского стиля".

Вообще приятно расположиться после работы где-нибудь подле камина или провести вечер в уютной гостиной с друзьями. Только где его взять - камин? Правда, в магазине электротоваров можно купить за весьма приличную сумму этакий сервант с имитированным костром за металлической декоративной решеткой. Но разве будет покой на сердце, если не настоящие угли в ящике из древесностружечной плиты? Неспроста такие изделия местного завода не пользуются спросом у ревнителей домашнего очага, а свезенные бывшими владельцами в комиссионку почти не обретают новых хозяев. Зато настоящие камины и нарядные кафельные печи идут нарасхват на черном рынке. Их крадут обычно под покровом ночи из старинных особняков, брошенных на произвол судьбы нерадивыми домоуправлениями и безответственными хозяйственниками. Дельцы предложат все необходимые принадлежности и оснастку, отлитые из чугуна в прошлом веке для домашних каминов. Найдется и полный комплект художественных изразцов от редкой по красоте печи из очередного, отжившего свой век екатеринбургского дома.

Однажды позвонил давний товарищ и сказал, что незнакомый бульдозерист предлагает купить у него полный набор старинных изразцов для комнатной печи. Встречу тот назначил на пустыре, где на днях снесли обветшавший особняк. Все напоминало детектив. Мы решили поймать и разоблачить "жучка на бульдозере", но продавец на свидание не пришел. По-видимому, его перехватил более "солидный" и менее разборчивый покупатель. Так и не удалось вырвать из цепких рук и передать музею редкостный облицовочный набор. Где-то всплывет потом эта коллекция изразцов - такие украшения быта не продают в магазинах, а на черном рынке подобный декор мало кому по карману.

В типовой городской квартире, признаться, нелегко, да и незачем приспосабливать всю эту роскошь, даже если рискнуть на покупку. И молодой новосел листает подшивки "Нашего дома", других зарубежных журналов, помещающих на своих страницах практические советы по украшению жилища. Не отрицая познавательной пользы от картинок с изображением интерьеров в иностранных журналах, смею сказать, однако, что нам, уральцам, незачем далеко ходить за опытом. В любом нашем городе есть собственные замечательные примеры. И немало.

По-доброму завидую тем владельцам квартир, кто сумел постичь основную идею совершенства уютного интерьера, добиться гармонии пользы и красоты. В таких случаях самые интересные варианты не обязательно самые дорогие. Чаще наоборот. Бывший мой сослуживец, например, облицевал стены и пол бросовой тарной дощечкой, предварительно разобрав ее по тону и вычленив наборный модуль для создания простого рисунка. Приятно войти в такую квартиру: паркет собственной композиции удачно сочетается с материалом стенных панелей. В то же время благородный лоск и тепло дерева придают помещению законченность и совершенство. Дощечка же обошлась хозяину почти даром, если не считать времени, затраченного на столярные работы.

Другой мой знакомый придумал "зачехлить" дверные косяки полыми полукружьями сосновых бревен, а на стенах укрепить такие же полые колоды с прорезями, забранными цветным стеклом, и лампами дневного света внутри. Гостиная получилась и нарядной и уютной - в каком-то "бревенчато-романтическом" духе. Существенную роль в убранстве помещения сыграли странные на первый взгляд, но хорошо придуманные светильники. Это важная деталь интерьера. Удачно изготовленный интимный фонарь или продуманный в деталях светильник подчас решает проблему всего интерьера.

Когда лет двадцать назад наша семья получила ордер на право занять небольшую квартирку на пятом этаже восьмидесятиквартирного дома, мы поняли вдруг, что не всю старую мебель сможем привезти с собой на новое место. Вместе с тем уже тогда новую желанную мебель в магазинах найти было непросто. Стали искать выход из положения...

Многие новоселы предпочитают полностью сменить мебель. Вполне понятное желание. Сейчас, к слову сказать, многие охотятся за набором для прихожей "Кончис", для кухни "Трапеза", для спальни "Вакарас" ("Вечер"), для детской "Альбатрос", для кабинета "Доцент", для гостиной "Спикач", "Тондо", "Экспромт". Комплекты, выпускаемые мебельной промышленностью страны, изобилуют загадочными названиями и невообразимым множеством вариантов обстановки современных квартир. Правда, в магазинах такое разнообразие нам не мозолит глаза. Скорее наоборот.

По современным понятиям, в общей комнате или гостиной нужна, конечно, так называемая "стенка" - гарнитур корпусной мебели с установленными в ряд шкафами для книг, посуды, одежды и с секретером. Однако... Давайте поразмыслим так: книги и секретер удобней иметь в кабинете, а шкаф со сменной одеждой - в спальне. Логично? Да. Но тогда что же останется от "стенки"? И новосел не решается делить гарнитур. Его можно понять, он поступает разумно...

Все эти непростые проблемы встали передо мной и моей семьей тогда, двадцать лет назад. Думали-гадали, пока мне в голову не пришла мысль создавать в своем доме уютные уголки отдыха. Не пытаюсь присвоить себе эту удачную идею, но она упрочилась в нашей семье в качестве альтернативы непосильным затратам на новую функциональную мебель.

Очень эффектно образует жилую среду настенное освещение. Одно время мы так увлеклись этим приемом, что сняли потолочную лампу, а вместо нее повесили красиво сплетенную корзину с пышным растением. Взамен верхнего света наладили боковой. Дальний от окна необжитый еще угол с голым неприглядным простенком стали превращать в уютный уголок отдыха. Основным притягательным элементом здесь должен был стать интересный светильник предельно простой конструкции: подвешенная на цепях плаха - половина расколотого вдоль бревна - с укрытой за ней большой люминесцентной лампой. Такую деталь интерьера немудрено сделать самому из подручного материала, но работа должна быть аккуратной и тщательной.

Взял я тогда толстую сосновую плаху шириной 20- 25 сантиметров и длиной чуть более метра. Длина имеет существенное значение и зависит от двух обстоятельств: во-первых, за этой плахой или, может быть, толстой доской требуется с обратной стороны скрыть длинную лампу дневного света, а во-вторых, в сборе все части светильника должны хорошо компоноваться в имеющемся свободном простенке. У меня была тогда лампа типа Аз ЭС Л Б 40, имевшая длину 118 сантиметров, а простенок, куда решили ее повесить, составлял метр восемьдесят. Прежде всего отстрогал кромки плахи и по горизонтали на равном расстоянии от торцов долотом в верхней кромке выдолбил прямоугольные углубления для концевых звеньев цепи, на которой должна была быть подвешена плаха. Между углублениями оставил пространство длиной 90 сантиметров. Для того чтобы концы цепи можно было закрепить в выдолбленных гнездах, с лицевой стороны сделал сквозные сверления - по одному на гнездо. Теперь с помощью деревянной шпильки в гнезде цепь соединялась прочно с плахой. Точно так же и второй конец цепи крепился в другом гнезде плахи. Подобрал и цепь - около двух метров длиной. (Для этой цели проще купить в хозяйственном магазине простую колодезную цепь. Можно, конечно, заказать ее кузнецу, но выйдет значительно дороже.)

У одного из торцов плахи поставил скрытый от глаз кнопочный выключатель. В целях противопожарной безопасности всю электросистему светильника монтировал с изнанки на листовой асбестовой прокладке. Предварительно, еще до монтажа электрической схемы, вдоль плахи прорезал три сквозных окна-амбразуры, чтобы свет мог пробиваться и в эти щели. Теперь надо было подвесить осветительную систему к стене. Для этой цели в центре простенка в двух метрах от пола ввинтил прочно шурупы (90 сантиметров друг от друга) для крепления двух чурбачков, которые должны были принять на себя всю нагрузку. Чурбачки отпилил от круглого соснового бревна и слегка ошкурил. Начисто очищать их поверхность от налета золотистой сосновой коры не обязательно, хотя это уже дело личного вкуса. Со стороны, которой чурбачки прикасаются к стене, стесал сегмент и врезал на одинаковом расстоянии от верхнего края металлические проушины для надевания на головки шурупов, ввинченных в стену. Стесывать надо ровно столько, чтобы оставшаяся часть дерева позволяла подвесить к переднему краю чурбачков плаху с люминесцентной лампой не слишком плотно к стене. Светильник выглядит гармонично, если их высота равна ширине подвешиваемой к ним плахи. В нижних торцах чурбачков поближе к переднему краю проделал долотом точно такие же прямоугольные гнезда, как и на верхней кромке плахи. При навешивании чурбаков на стену расстояние между центрами этих гнезд должно быть 90 см, потому что в них будут крепиться звенья цепи, несущей плаху. Значит, в сборе гнезда в торцах чурбачков должны оказаться в аккурат над гнездами в кромке плахи. Точно так же и здесь высверлил отверстия для шпилек, которые удержат цепь в верхних гнездах.

Цепь была ржавая. Пришлось очистить ее и покрыть на один раз лаком. После этого она вот уже больше двадцати лет в комнатных условиях служит как новая. Сборка светильника прошла просто и быстро. Два конца длинной цепи опустил в гнезда на кромке плахи и закрепил звенья шпильками. Отмерив по каждой стороне цепи 65 см, выделил по звену и вставил в гнезда чурбачков, закрепив также шпильками. При этом оставшаяся средняя часть цепи провисла полукругом между протянутыми к плахе параллельными несущими концами. Это создало замкнутую завершенную композицию. Светильник прекрасно вписался в обстановку современной квартиры. И не выйдет из моды, пока в нашем быту распространена мебель прямоугольной формы.

Несколько лет кряду под этим светильником торцом к простенку стоял у нас обеденный стол с четырьмя полумягкими стульями. Прелестное было место для сбора семьи. Потом стол и стулья убрали, а на их место поставили два мягких кресла и старинный немецкий столик, у которого, правда, не было столешницы. Ее удалось удачно заменить новой с набранным мною рисунком из благородного вяза и палисандра. Полезному этому ремеслу я выучился, как мог, по книжке Алана Фитчета и Гарри Гобса "Современное искусство мозаики в дереве способом маркетри". Скромный уголок в общей комнате после этого стал еще привлекательней.

Хорошее настроение создают также небольшие резные бра в интерьере. Сделать их по силам любому любителю, увлеченному резьбой по дереву. Приятель мой однажды поступил очень находчиво. Задумав очередной ремонт у себя дома, он поехал в магазин канцелярских товаров и купил на три рубля сотню листов малиновой настольной бумаги. Ею вместо обоев он обклеил стены невзрачной своей комнаты и навесил уже подготовленные бра, декорированные резным деревом, - по одному светильнику на каждую стену. Комната совершенно переменилась!

Опасен ли подобный декоративный прием в пожарном отношении? Мы не можем допустить неоднозначных ответов, но перед тем, как заявить о безопасности таких светильников, поставим обязательные условия: все соединения проводов должны быть хорошо прожаты и пропаяны; патроны для электрических ламп следует поставить в бра не пластмассовые, а фаянсовые десятиамперные, исключающие перегрев и возгорание; на распределительном электрощите квартиры обычные предохранительные пробки должны быть заменены на автоматические. И хотя бы раз в год необходимо проверять состояние электрической схемы светильников. Только при соблюдении этого минимума ответ на поставленный вопрос однозначен: бра, декорированные деревом, безопасны.

По совету давнего знакомого довелось навестить молодого новосела Павла Гордеева в шестнадцатиэтажке юго-западной части Свердловска. Электросварщик с дипломом инженера-механика, он любит вечерами поработать дома. Заботит его обустройство семейного очага. Недавно он с женой и ребенком въехал в тесноватую эту квартирку на пятом этаже. Обычно жена укладывает малыша в девять вечера, и жизнь взрослых невольно переносится в кухню. У них здесь обеденный стол, превращающийся в верстак одним лишь снятием покрывающей его клеенки. Сама конструкция стола интересна: сделан он хозяином без гвоздей и столярного клея. Среди специалистов такая модель стола называется "двухопорная с клинчатой затяжкой": столешница крепится на двух широких, узорно выпиленных стойках, стянутых снизу по центральной продольной оси деревянными клиньями. Сразу возле стола - в углу между стеной и окном - высится тоже самодельный узкий пенал со шкафчиками, оборудованными щитовыми нарядными дверками. Средняя из них остеклена, по периметру - фигурно вырезанный контур. Для украшения кухонного пенала Павел использовал разницу тона между светлой древесиной сосны и темной - лиственницы. Накладные узоры он сделал из бука и кедра, а прочные красивые ручки у выдвижных ящиков вырезал из березы. Их древесина тоже имеет различие по тональности, и эта особенность материала умело использована автором мебели.

На противоположной стене новосел расположил навесные шкафы. Ниже выстроил череду кухонных шкафчиков с таким же орнаментальным набором. Все в этом кухонном оригинальном гарнитуре подчинено идее единого архитектурно-художественного и стилевого решения. Гордеев, создав в единственном экземпляре свой неповторимый набор художественной кухонной мебели, непроизвольно сделался автором-оформителем вполне современного и комфортабельного интерьера кухни. Во всем продуманность композиции, желание и умение эстетично устроить быт.

Доводилось видеть стандартные пятисот- и семисотрублевые наборы кухонной мебели, выпускаемые, например, производственным объединением "Средуралмебель". Это, конечно, удобные изделия из унифицированных узлов и элементов, облицованные декоративным бумажно-слоистым пластиком. Но... Белого, стерильно-больничного цвета гарнитуры, они по декоративно-прикладным качествам, по эстетическому воздействию на зрителя не идут в сравнение с мебелью, выполненной руками домашнего мастера Павла Гордеева.

Дерево - естественное и чистое - влекло Павла к себе. Не случайно и не впервые взялся он за пилу и стамеску. Поделки из дерева мастерил давно - кажется, с середины семидесятых - и часто дарил друзьям. Комнаты его небольшой квартиры украшены резными панно - целыми картинами, выполненными в технике барельефа. Вот первый боевой парусник регулярного русского флота - высокие волны, крутые борта, упругие паруса. А вот еще барельеф: деревенский подросток кормит с ладони белку. У Павла дед был лесным жителем и передал внуку восторженное преклонение перед матерью-природой.

Жене своей Павел смастерил большой нарядный ларец для рукодельных принадлежностей и вырезал хорошую раму для зеркала. Мы встретились у него дома декабрьским вечером, и Павел как раз трудился тогда над парадным подносом для праздничного новогоднего торта. Это, признаться, поначалу удивило меня: разве торт не хорош сам по себе?

- Хорош-то он, конечно, хорош, - отвечал мне домашний мастер, но дело в другом: красивый торт не только желанное лакомство, но еще и произведение искусства, заслуживающее особого места в центре стола.

Подготовил Гордеев к работе эскизы книжного шкафа с резьбой из кедра. Это дерево Павел считает лучшим поделочным материалом. Вот почему в отделке его квартиры кедр встречается часто.

Недолго остается ждать того вечера, когда хозяин повесит на стену восстановленные своими руками старинные французские часы. Для них он задумал соорудить резной деревянный корпус. И нет никакого сомнения, что мечта его и на этот раз сбудется.

А в одном из домов на улице Шаумяна - в двухкомнатной малогабаритной квартире бывшего маляра Александра Константиновича Килеева - посчастливилось видеть сказочную орнаментальную роспись на полу, изящно выполненную спокойными, но прочными красками. Килеев серьезный мастер. В середине века он в составе небольшой реставрационной артельки столяров и позолотчиков, рискуя попасть в разряд гонимых повсюду "тунеядцев и шабашников", по трудовым договорам ремонтировал действующие церкви и реставрировал резные деревянные иконостасы. Потом оба его напарника - люди опытные, но пожилые - умерли, и одному Александру Константиновичу такая работа стала не по силам. Пошел малярить в ремонтно-строительную организацию и, выслужив положенный срок, вышел на пенсию. Изредка по старой памяти его находили прежние заказчики, приглашали вызолотить киот, а иногда резную раму для художественной картины. Материал, конечно, давали свой. Эти работы свердловского мастера являются украшением чужих интерьеров. Пол в своей гостиной он расписал давно, как переехал сюда из старого, обреченного на снос дома на улице Февральской революции. И все эти годы лишь подновлял защитное лаковое покрытие. Проще, чем набирать паркет из экзотических пород дерева. И, наверное, дешевле.

Как раз в те годы, когда Килеев ремонтировал и реставрировал храмы, вышла в Москве хорошо иллюстрированная книга К. А. Соловьева "Русский художественный паркет" (1953). Наглядное и полезное пособие для тех домашних умельцев, кто когда-нибудь отважится на такой художнический подвиг.

Мой школьный товарищ, преподаватель института народного хозяйства кандидат технических наук Виталий Тихонович Баранов считает, что любое покрытие, даже самое крепкое, на полу не вечно. Поэтому он подходит к проблеме просто: однажды тщательно выровняв поверхность пола, наклеивает сменные орнаментированные покрытия из бумаги и наносит защитный слой прозрачного лака. Уже более десяти лет мы любуемся полами в его квартире. Может быть, у таких полов есть свои минусы, но хозяин неохотно делится с гостями производственными секретами. Внешний же вид пола безукоризнен.

Решив самостоятельно построить мебельную стенку в своей типовой квартире, Баранов вычертил задуманное на миллиметровке, тщательно измерил отведенное под шкафы пространство и, выбрав стандартный модуль, купил в комиссионном магазине три одинаковых подержанных секретера. Четвертый такой же был у него свой. Крепеж и нужная фурнитура имелись в изделиях. Оставалось воспользоваться подручным инструментом: ножовкой, дрелью, молотком и отверткой. Собранные по новой схеме те же древесностружечные плиты в сочетании с вытянутыми в линию застекленными нишами дали поразительный эффект новизны! Признаться, давно не доводилось встречать "стандартных" мебельных стенок удобней, чем эта.

Речь идет, безусловно, об интерьере демократичном, отнюдь не салонном, который потребовал бы меблировки по высшему классу. Какой-нибудь финский гарнитур за 14 тысяч рублей на даче оборотистого торгового работника или дельца от кооперации я, возможно, не стал бы ставить в ряд с самодельным детищем рядового кандидата наук. Однако явно поддается сравнению испытываемое этими разными владельцами гарнитуров "чувство глубокого удовлетворения".

Теперь о приеме гостей. Есть ли в квартире место, где можно их принять, усадить с комфортом, угостить чашкой кофе? Обычно идем на кухню или усаживаем на диван перед бельевыми шкафами. Дескать, ничего не поделаешь. Но я знаю дом, где удобный диван, мягкое кресло и чайный столик в проходной комнате отгорожены, словно ширмой, кованой художественной решеткой. Весьма условная стенка "чайного закутка" дополнительно декорирована побегами зеленого вьющегося растения. Таким условным приемом создается полное впечатление изолированного пространства. При этом зрительно и сама квартира кажется убранней и богаче.

А один мой приятель высвободил под гостиную... кладовую комнатку - неудобное, казалось бы, помещеньице площадью не более двух квадратных метров. В ордере эта мизерная клетушка числится как жилая, но роль ей отведена только служебная. Эта маленькая неправда была порождена, очевидно, приписками в жилищном строительстве. В восьмидесятиквартирном доме за счет безобидной переброски кладовок в графу жилой площади ведомство, отчитываясь по валу, поставило себе в заслугу еще четыре несуществующие полнометражные квартиры. Выходит, мой приятель без обиняков прав, преобразовав "украденный" у него уголок в так необходимое ему жилое пространство.

Он снял дверь, чтобы бывший чуланчик стал реально частью жилой комнаты. Потребовалось убрать куда-то массу разных вещей, сложенных в нем. Возникли поэтому антресоли под потолком в прихожей и на кухне. А в прихожей к тому же соорудил на всю стену шкаф - от пола до потолка.

В освобожденной кладовке выкрасил стены и потолок в приятные глазу тона, повесил бра. Комнатка сразу стала похожа на купе литерного вагона. У торцовой стены выложил из кирпича небольшую нишу для электрокамина. Сверху на образовавшийся кирпичный цоколь установил шкафчик в виде тумбы с реечно-шторчатой дверцей, открывающейся поднятием деревянной шторки вверх. По обе стороны тумбы и выше нее установил фальшстенку, а за ней с обеих сторон - полки для хранения сухих и консервированных продуктов. Дверью этого скрытого от глаз хранилища стал переплет фальш-окна, помещенный над шторчатой тумбой. В переплет вставил цветные стекла, а на стене за оконным переплетом повесил лампу дневного света, выведя выключатель к кирпичному цоколю. При включенной лампе застекленная дверь в форме оконного переплета выглядела натуральным окном, а узкая комнатка приняла вид жилого отсека. Справа при входе поставил специально сделанный рундучок для хранения сезонной обуви. На его широкой и прочной крышке могли свободно сидеть три человека. Напротив рундучка навесил откидной столик, а слева, рядом со столиком, задвинул в простеночек вместо табурета обрезок комлевой части бревна, на котором мог сидеть еще один человек. Получилось удобное, уютное место, где четверо могли уединиться для разговора. В общем, купе или кубрик, называйте как угодно, помещение явно украсило квартиру.

Рассуждая об украшении интерьеров нынешних наших квартир, нельзя пройти мимо окон. Окно - это, говоря образно, око, которым комната смотрит в мир. Можно воспринимать его и иначе. Например, "полотном" художника-урбаниста или экраном, в котором постоянно меняются картины окружающей нас жизни. И если даже мы взглянем на окно, не поэтизируя его, оно все равно останется самым светлым пятном в нашей комнате. Пытаясь украсить свой быт, мы обязательно задумаемся, как поступить с окном. Оконный проем функционален. Его убранство имеет определенное назначение: оно завершает отделку помещения, придает стене законченный вид.

Не напрасно народные мастера русского Палеха, живописуя в миниатюрах внутреннее теремное убранство, до сих пор наряжают оконный проем в роскошный художественный наличник. В жизни, правда, не доводилось встречать дома, в котором бы изнутри окна украшались подобным образом, если не считать старый дом еще одного моего знакомого - Валерия Сабанина. Когда жильцы покинули это ветхое здание, назначенное к сносу, долго еще прохожие собирались у выбитых окон, заглядывали вовнутрь, дивились изобретательности самодеятельного художника.

В нашем быту повелось проще. Навесил гардинный карниз, приглушил дневной свет шторами, и, считай, с оформлением окон покончено. Сейчас, когда в самом разгаре модульное строительство, окна всюду делают одинаковые и карнизы, естественно, не балуют разнообразием; республиканский стандарт восьмилетней давности предусматривает четыре размера: полтора, два, два с половиной и три метра. Изобретена, правда, для навешивания оконных штор специальная металлическая струна, натягиваемая хитроумным приспособлением. И это удобно, если душа не требует ничего больше. К тому же завод, изготавливающий оконные карнизы, дает покупателю гарантию качества не более чем на полтора года. И однообразие расцветки пластика на декоративном поле карниза значительно уменьшает возможность его применения. Например, если захочется оклеить стены другими обоями, то хозяин карнизов будет постоянно зависеть от цвета пластика на карнизе. Удобно ли это?

Есть способ выйти из затруднения.

Проще и выгодней сделать карниз из доски шириной до 15 см, толщиной 2-2,5 см и длиной во всю стену. При нынешних стандартах в строительстве длина не превысит, наверное, трех метров. Кромки, конечно, надо отфуговать, пласти с обеих сторон - отстрогать. Если доска сухая, не коробленая, а комната не сырая и потолок не протекает весной, то больше ничего с доской делать не надо. Но если перечисленные условия отрицательны, то следует принять меры, чтобы в будущем карниз не деформировался. Для этого доску следует распилить вдоль по оси и одну ее половину перевернуть комлевой частью к вершине другой, закрепив шкантами или нагелями (деревянными шпильками). Затем по краям близ торцов шурупами прикрепляются поперечные плашки. Они дополнительно скрепят обе части доски. На них делаются проушинки для крепления карниза к стене над окном. После этого будущий карниз надо обклеить теми же обоями, что и стены комнаты, а с внутренней стороны прикрепить металлические приспособления, которые будут удерживать и направлять шторы. Повесив несложную эту конструкцию на место, убедимся, насколько удачно вписался новый простой карниз в декоративное убранство комнаты.

У меня изготовленные таким способом карнизы служат дольше двадцати лет и не выходят из моды. Могу также добавить, что карнизы моей "конструкции" пригодны и в тех редких случаях, когда хозяйка отваживается на драпировку стен недорогой тканью. В этом варианте кроме обклеивания той же тканью карнизной доски еще следует с обеих сторон оконного проема выпустить по одному полотнищу этой же ткани в виде двух узких штор. Такая карнизная доска может быть дополнительно украшена узкой лентой пропильного орнамента из тонкой ящичной дощечки или деревянными резными розетами. Подобные накладные узоры не требуют большого профессионального опыта. Их изготовление по силам любому, кто не слишком робеет, берясь за пилу-ножовку или за нож-косячок.

Красивые составные карнизы делают некоторые новоселы из профилированной рейки. Делается это несложно. Посередине вдоль пятисантиметровой длинной рейки выбирают полукруглую канавку. Четко выводят грани. Распиливают рейку на отрезки по 15 сантиметров каждый и, соединяя их друг с другом кромками, выравнивают поперек длинных реек, как дощечки ксилофона. Затем размечают красящим шнуром места сверлений для крепления этих отрезков к двум параллельным рейкам, на которые они уложены, и наконец прикрепляют их нагелями на клей. Изделие получает ритмический выразительный рисунок, основанный на чередовании плоскостей и канавки. После выравнивания краев, установки на оборотной стороне трубы для колец, несущих занавеси, проушин для навешивания на стену карниз готов. Можно покрыть его на один раз лаком. Естественный цвет дерева, упорядоченные при сборке декоративные пятна сучков и ритмическая фактура изделия - все это придает окну необычный, привлекательный вид.

Вообще для украшения своего быта владельцу квартиры не обязательно быть искусным столяром или многоопытным плотником. Иногда достаточно осмотреться кругом, переставить всего две-три вещи в квартире или ввести в обиход один-два старинных предмета. Но можем ли мы надеяться на то, что найдем в нашем крае, городе или поселке достойные предметы старинной обстановки? Возьмем старый Екатеринбург с окружавшими его заводскими поселками - Верх-Исетским, Нижнеисетским и Березовским. Окружение удачное, ибо во всех трех населенных пунктах с конца XVIII - начала XIX столетий существовал развитый столярный промысел. Обратимся, например, к прошлому верхисетских мебельщиков. Их промысел, процветавший в кустарных мастерских на Опалихах - в старинном заречье, оценивается специалистами как лучший на Урале. Наиболее ярко он проявился во второй половине прошлого века после освобождения крестьян от крепостной зависимости. Местные мастера выполняли заказы екатеринбургских мебельных магазинов, зажиточной городской клиентуры. Особенно прославились умением "крестьяне" Верх-Исетской волости А. Волокитин, С. Палицын, А. Рыков, цеховые столяры Александр и Михаил Логиновы, Ф. Левин, Е. Третьяков, П. Яркий. А такие ремесленники, как Н. Антипин и М. Просвирнин, сами открыли в городе мастерские резной художественной мебели. Их имена прочно вошли в историю декоративно-прикладного искусства Урала. Примеру верхисетцев следовали мастера Березовского и Нижнеисетского поселков. От верхисетских резчиков по дереву у свердловского художника А. Карагяура сохранилась резная фигурка льва, известная свердловчанам как "Смеющийся лев Опалихи",

В самом Екатеринбурге сто лет назад насчитывалось 12 мастерских художественной резьбы по дереву и более сотни столярных заведений. Немало было и предметов обстановки, завезенных из столицы, других губерний и городов. Каждый из них, думается, сегодня бы мог достойно украсить быт современной семьи. Мне особенно близок один из таких старинных предметов - козетка, которую сам для себя я назвал "воронихинской".

Козеткой именовали двухместный диванчик, предназначенный для будуара - женского кабинета, устраиваемого в домах городской знати не столько для занятий, сколько для приемов. В словаре С. И. Ожегова раскрывается значение будуара как приемной комнаты хозяйки дома в богатом особняке или барской квартире. Судя по объявлениям в старых екатеринбургских газетах, лучшую будуарную мебель в городе изготовляла мебельная мастерская Михаила Федоровича Просвирнина, располагавшаяся в усадьбе бывшей гостиницы "Казань" на Тихвинской, 3 (ныне улица Хохрякова).

Украшала ли моя козетка когда-нибудь барские покои, не знаю. Известно лишь, что примерно сто лет тому назад она принадлежала семье плотников Баженовых - Степана и Александра, живших друг против друга в Коковинском переулке, переименованном позднее в улицу Мольера. Степан жил в девятом, Александр в десятом доме. В этих домах, конечно же, будуаров не держали, но, как видно, покупали удобную и красивую мебель, чтобы обставить не очень просторные комнаты в тесноватом бревенчатом здании. Деньги, по-видимому, у братьев водились. Согласно семейному преданию, Степан одно время занимался старательством и, сажая в своем саду при доме яблоневые деревья, якобы прятал под корнями фартовые золотые слитки. А в трудные годы постепенно выкапывал их и пускал в дело. Только, видать, тяжелых лет в жизни бывшего ревдинского крестьянина было больше, чем счастливых, поскольку, когда представители власти нагрянули корчевать сад, чтобы забрать самородки, никакого золотишка там не оказалось. После революции старая козетка долго еще оставалась единственным напоминанием о мебели, украшавшей когда-то дом. Ломалась. Ее сколачивали гвоздями, сцепляли проволокой, а когда окончательно развалилась - забросили в сарай и забыли. Лишь выросшие хозяйские дети, облазавшие в свое время все углы во дворе, смутно помнили, что лежит под крышей сарая какая-то развалюшка - не поймешь что.

Один из них и сказал мне об этом. Забравшись по приглашению нынешних хозяев дома в этот сарай, я увидел между ворохом тряпья и грудой мятых коробок обломки старой козетки. Отдельно лежали ее боковинки. Поодаль - утыканная уродливыми гвоздями, но до сих пор изящная спинка с лентой резного орнамента. Рядом - перепачканное голубями и кошками, продавленное и рваное сиденье на две персоны. Остатки прежней роскоши издавали неприятный запах, и, хотя хозяин великодушно отдавал мне их насовсем, домой нести эту рухлядь было нельзя. И оставлять на окончательную погибель тоже не следовало. Предстояло основательно все прочистить, отмыть, провести санитарную обработку. Разбирая истлевшее сиденье, вспомнил сцены поисков бриллиантов мадам Петуховой. Под верхней обивкой нашел сломанный значок члена Осоавиахима - Общества содействия обороне и авиационно-химическому строительству СССР. Это был слой тридцатых годов. Значит, последний раз сиденье обтягивали в довоенную пору. Под более ранним гобеленовым покрытием рука вдруг нащупала медную пуговицу от мундира - девятнадцатый век! Но на этом находки не кончились. Под ржавыми шляпками кованых старых гвоздей обнаружились сохранившиеся фрагменты еще одной, наверное, самой первой обтяжки; прочная зеленоватая материя с цветными нитями шелковой вышивки. Пришло окончательное решение забрать растерзанную козетку из обстановки екатеринбургского дома и полностью восстановить ее.

Повозиться пришлось около года. Сгнившие участки деревянных деталей заменил новыми здоровыми врезками. Составные части скрепил шипами и нагелями, посадил на хороший столярный клей. Пришлось заново изготовить по сохранившимся образцам более двадцати утраченных резных декоративных деталей. Постепенно все стало на места, и после обивки прочной мебельной тканью восстановление было закончено. Предстояло заняться выяснением художественных истоков конструкции и декора козетки. После ее реставрации стало очевидно, что она являлась незаурядным произведением мебельного искусства эпохи классицизма, а орнаментальная резьба по рисунку в точности повторяла образцы из довольно редкого издания гравюр Де Нефоржа, выпущенного в свет Парижской Академией художеств во второй половине восемнадцатого столетия. Несмотря на почти королевский прототип, благородная ореховая древесина употреблена мастером, делавшим козетку, очень экономно - лишь на покрытые резьбой ножки-боковинки и на изящную ленту резного орнамента, украшающего спинку. Сиденье же сделано из местной породы дерева - обыкновенной березы, обклеенной пятимиллиметровой ореховой дощечкой, по которой также во всех направлениях пущен резной орнамент, заимствованный из того же парижского альбома.

Использование местной породы дерева подвинуло к мысли, что козетка, вероятно, сделана в одной из местных мебельных мастерских. Розыски аналогичных образцов старинной мебели, формировавшей русский классический интерьер, привели к интересной находке. Выяснилось, что подобная мебель в последнем десятилетии XVIII века изготовлялась для усадьбы Братцево по проекту нашего земляка А. Н. Воронихина, ставшего известным столичным архитектором. Как "воронихинская" козетка попала в дом екатеринбургского плотника Баженова? В старину многое создавалось по образцам. Один из воронихинских образцов и попал, очевидно, на глаза екатеринбургскому столяру. И связь здесь можно нащупать. В начале прошлого века на строительстве Казанского собора в Петербурге помощником архитектора Воронихина был будущий екатеринбургский архитектор М. П. Малахов, до конца дней сохранивший верность классическому стилю в искусстве. Проектируя апартаменты, архитекторы нередко сами разрабатывали и элементы внутреннего убранства, интерьер, в том числе мебель. Идеи учителя заодно с созданными им образцами могли таким путем перебраться из столицы на верстак уральского мебельщика, а далее - в дорогой будуар местной барыни или на витрины городских магазинов.

Обретя новую жизнь, старинный диванчик, располагающий к спокойному отдыху, сделался достойным и заметным украшением нашей маленькой уютной гостиной. На нем сиживали наши гости и спали, оставаясь ночевать, внуки. За полтора десятилетия, с тех пор как он счастливо поднялся из праха, на нем выросли уже трое наших внучат. И впрямь, он отлично вписался в наш быт, не только скрашивает жизнь, но и пользу приносит. Впрочем, польза эта выражается отнюдь не в утилитарной выгоде, хотя и она имеет свое значение; польза прежде всего в приращении нравственного начала, незаметно и властно управляющего семьей. Диванчик существованием своим утверждает, что дело не столько в самих предметах, сопутствующих нашей семейной жизни, сколько в том, кто их придумал, кто смастерил, а кто и восстановил.

...Вспоминая изобретательных умельцев из довоенного двора моего детства, самодеятельных зодчих, построивших и украсивших на загляденье свои терема, домашних художников, дизайнеров и мебельщиков, в который раз убеждаюсь, как много способен сделать простой человек, если он умеет чуточку пофантазировать, не боится набить мозоли на руках и обладает хоть немного настойчивостью и терпением творца. Именно про таких говорят: он делает самого себя.